Признание в любви

Извозчик Матвей не так давно разменял четвёртый десяток. После юбилея он впал в очередной
запой и в это утро ехал, ощущая сильное похмелье. Его лохматая голова, бессильно державшаяся
на тонкой шее, раскачивалась из стороны в сторону в такт скрипучей телеге.
Старая беззубая кляча пригнула голову к земле и медленно плелась по дороге. Толстая
краснолицая продавщица Галка хмуро сидела рядом с Матвеем и безостановочно лузгала семечки.
Позади них в телеге подпрыгивали лотки с теплым хлебом (каждое утро извозчик развозил по
деревням хлеб из пекарни). У Матвея сейчас было два желания: хорошенько похмелиться и
обнять фигуристую Галку. Но, надавливая указательным пальцем на ещё побаливающий синяк
на скуле, он вспоминал тяжелую руку продавщицы и потому только грустно вздыхал и краешком
глаза поглядывал на пышные Галкины формы.
- Э-эх, рыба-камбала, - печально протянул извозчик и, не зная, как разговорить каменную
соседку, стал скручивать «козью ножку».
- Хоть словечком бы обмолвилась, а то сидим, как не свои.
- Это когда ж ты мне своим успел стать?
- Своим не своим, а, вроде, и не чужие, - поглаживая пожелтевший синяк, ответил Матвей, - чем
я тебе плох?
- Да не об чем с тобой разговаривать-то.
- Как это, не об чем? Со мной, рыба-камбала, об чем хошь можно разговаривать. Вот ты,
например, Галка, в честные намеренья веришь?
- Что ж это ты, никак, в женихи набиваешься?
- А что, у тебя детишки без папки растут, а ежели ты намекаешь, что пью, так это я могу и не
пить.
- Ой, уморил. Ты, Матвеюшка, вспомни, когда трезвым-то ходил?
- Да как же, вот тут намедни… Или когда там. Рыба-камбала. А! Третьего дня почти не пил.
- Ага, потому что не угостил никто. По избам-то ходил.
- Так это я от скуки. Знаешь, какая тоска меня, Галка, взяла. А вот коли я детишек бы твоих
нянькал, так и не пошёл бы никуда.
- Так уж и не пошёл бы!? - засмущалась Галка.
Матвей, почувствовав, что взял верный курс, решил его держаться.
- А как же, конечно не пошёл бы. Дети, они ведь… Рыба-камбала. Как лошади. Заботу любят.
Что ж я, не понимаю. Как с детства их приучишь, так и в люди выйдут.
Галка перестала грызть семечки и, открыв рот, глянула на Матвея.
- Да, - занервничал Матвей, заметив угрозу в глазах спутницы. - Корми их, пои вовремя, тогда,
глядишь, и людьми вырастут. Вот, как у лошадей, корм не задал, она тебя и не примет, а задал,
рыба-камбала, так и всё для тебя сделает. А лошадь, она ведь не глупее детей-то. Вот посмотри
на мою Принцеску, - тут кляча дёрнула ушами и встрепенулась, услышав своё имя, - гляди,
гляди, знает, про кого говорю. Ну вот, взять её хотя бы, ей бы сдохнуть уж давно пора, а она
живёт и живет, а почему? Потому как я уход ей даю хороший. И дети также. Плохо им без папки.
- Да ты что ж это, ребятишек моих со своей старой клячей сравниваешь, дубина.
- Так я ж это, - запутался Матвей, - не сравниваю, лошадь, она животное, а человек - дело
другое. Рыба-камбала. Ну ты сама понимаешь. Я вот что говорю, батька ребятишкам твоим
нужен.
- Да-а, нужен, - грустно согласилась Галка и, словно спелый подсолнух, склонила голову.
- Ну вот, а я о чём, - радостно затараторил Матвей, выбравшись на ровную почву, - а детишки у
тебя хорошие. Добрые детишки. Только без папки всё равно пропадут.
Разомлевшая продавщица придвинулась поближе к Матвею, а тот, неверно её поняв, полез
целоваться. Галка отреагировала моментально. Удар пришелся прямо по старому синяку под
глазом.
- Рыба-камбала, - взвизгнул Матвей, падая с телеги.
- Ишь что удумал, паразит. Да я тебя, поганца, так отхожу, что родная лошадь не узнает. Жмётся
он ко мне. Что ж я тебе, девка подзаборная какая?
Лошадь встала, как вкопанная.
- Так я ж, рыба-камбала, с честными намереньями, - отряхиваясь, оправдывался извозчик, - люба
ты мне.
Галке покраснела еще сильнее:
- Так бы и сказал, а то лезет сразу.
- Вообще теперь ничего не скажу.
Матвей забрался на телегу и с гордым видом дернул вожжи.
- Матвеюшка, больно тебе?
Матвей не ответил.
- Матвеюшка, ну прости, не поняла я тебя.
Матвей многозначительно промолчал.
- Матвеюшка, может, зайдешь вечерком, - осторожно испробовала последнее средство Галка, - я
тебе полечу, где болит.
Матвей растерялся.
«Рыба-камбала, - подумал он, - что ж я, дурак, молчу-то…» И от безысходности у него
навернулась скупая мужская слеза.
- Ну, не хочешь, как хочешь, - отвернулась Галка.
- Рыба-камбала! - громко вырвалось у Матвея, - как не хочу, конечно же, зайду!
И он смело обнял толстую продавщицу. Галка склонила голову к его костлявому плечу, и теперь
у Матвея оставалось только одно желание - хорошенько похмелиться.

Признание в любви
	СОЧИНЕНИЯ			Щелоков Дмитрий

			Опубликован в журнале "Наша улица"
Извозчик Матвей не так давно разменял четвёртый десяток. После юбилея он впал в очередной запой и в это утро ехал, ощущая сильное похмелье. Его лохматая голова, бессильно державшаяся на тонкой шее, раскачивалась из стороны в сторону в такт скрипучей телеге. Старая беззубая кляча пригнула голову к земле и медленно плелась по дороге. Толстая краснолицая продавщица Галка хмуро сидела рядом с Матвеем и безостановочно лузгала семечки. Позади них в телеге подпрыгивали лотки с теплым хлебом (каждое утро извозчик развозил по деревням хлеб из пекарни). У Матвея сейчас было два желания: хорошенько похмелиться и обнять фигуристую Галку. Но, надавливая указательным пальцем на ещё побаливающий синяк на скуле, он вспоминал тяжелую руку продавщицы и потому только грустно вздыхал и краешком глаза поглядывал на пышные Галкины формы. - Э-эх, рыба-камбала, - печально протянул извозчик и, не зная, как разговорить каменную соседку, стал скручивать «козью ножку». - Хоть словечком бы обмолвилась, а то сидим, как не свои. - Это когда ж ты мне своим успел стать? - Своим не своим, а, вроде, и не чужие, - поглаживая пожелтевший синяк, ответил Матвей, - чем я тебе плох? - Да не об чем с тобой разговаривать-то. - Как это, не об чем? Со мной, рыба-камбала, об чем хошь можно разговаривать. Вот ты, например, Галка, в честные намеренья веришь? - Что ж это ты, никак, в женихи набиваешься? - А что, у тебя детишки без папки растут, а ежели ты намекаешь, что пью, так это я могу и не пить. - Ой, уморил. Ты, Матвеюшка, вспомни, когда трезвым-то ходил? - Да как же, вот тут намедни… Или когда там. Рыба-камбала. А! Третьего дня почти не пил. - Ага, потому что не угостил никто. По избам-то ходил. - Так это я от скуки. Знаешь, какая тоска меня, Галка, взяла. А вот коли я детишек бы твоих нянькал, так и не пошёл бы никуда. - Так уж и не пошёл бы!? - засмущалась Галка. Матвей, почувствовав, что взял верный курс, решил его держаться. - А как же, конечно не пошёл бы. Дети, они ведь… Рыба-камбала. Как лошади. Заботу любят. Что ж я, не понимаю. Как с детства их приучишь, так и в люди выйдут. Галка перестала грызть семечки и, открыв рот, глянула на Матвея. - Да, - занервничал Матвей, заметив угрозу в глазах спутницы. - Корми их, пои вовремя, тогда, глядишь, и людьми вырастут. Вот, как у лошадей, корм не задал, она тебя и не примет, а задал, рыба-камбала, так и всё для тебя сделает. А лошадь, она ведь не глупее детей-то. Вот посмотри на мою Принцеску, - тут кляча дёрнула ушами и встрепенулась, услышав своё имя, - гляди, гляди, знает, про кого говорю. Ну вот, взять её хотя бы, ей бы сдохнуть уж давно пора, а она живёт и живет, а почему? Потому как я уход ей даю хороший. И дети также. Плохо им без папки. - Да ты что ж это, ребятишек моих со своей старой клячей сравниваешь, дубина. - Так я ж это, - запутался Матвей, - не сравниваю, лошадь, она животное, а человек - дело другое. Рыба-камбала. Ну ты сама понимаешь. Я вот что говорю, батька ребятишкам твоим нужен. - Да-а, нужен, - грустно согласилась Галка и, словно спелый подсолнух, склонила голову. - Ну вот, а я о чём, - радостно затараторил Матвей, выбравшись на ровную почву, - а детишки у тебя хорошие. Добрые детишки. Только без папки всё равно пропадут. Разомлевшая продавщица придвинулась поближе к Матвею, а тот, неверно её поняв, полез целоваться. Галка отреагировала моментально. Удар пришелся прямо по старому синяку под глазом. - Рыба-камбала, - взвизгнул Матвей, падая с телеги. - Ишь что удумал, паразит. Да я тебя, поганца, так отхожу, что родная лошадь не узнает. Жмётся он ко мне. Что ж я тебе, девка подзаборная какая? Лошадь встала, как вкопанная. - Так я ж, рыба-камбала, с честными намереньями, - отряхиваясь, оправдывался извозчик, - люба ты мне. Галке покраснела еще сильнее: - Так бы и сказал, а то лезет сразу. - Вообще теперь ничего не скажу. Матвей забрался на телегу и с гордым видом дернул вожжи. - Матвеюшка, больно тебе? Матвей не ответил. - Матвеюшка, ну прости, не поняла я тебя. Матвей многозначительно промолчал. - Матвеюшка, может, зайдешь вечерком, - осторожно испробовала последнее средство Галка, - я тебе полечу, где болит. Матвей растерялся. «Рыба-камбала, - подумал он, - что ж я, дурак, молчу-то…» И от безысходности у него навернулась скупая мужская слеза. - Ну, не хочешь, как хочешь, - отвернулась Галка. - Рыба-камбала! - громко вырвалось у Матвея, - как не хочу, конечно же, зайду! И он смело обнял толстую продавщицу. Галка склонила голову к его костлявому плечу, и теперь у Матвея оставалось только одно желание - хорошенько похмелиться.
		в начало