Алгебра и гармония

Одноногий дед Егор, ветеран Великой Отечественной по своему обыкновению сидел за
низеньким столиком в саду и точил косу. Он усердно плевал на точильный камень, водил по
острию грязным большим пальцем и покачивал головой. Его подруга жизни, толстая баба
Дуня, жарила на кухне картошку и присматривала за ним из окна.
-    Дунь, а Дунь, - лениво протянул дед, - косу бы новую надо. Эта что-то совсем сточилась.
Мне ее в пятьдесят втором помнится покойный Семен, сосед наш, подарил, царствие ему
небесное. С того раза, Дунь, коса совсем источилась.
-    Ты точи, точи. Косу ему новую, - недовольно бросив щепотку соли в сковороду, крикнул
бабка. - А деньги где возьмешь? Кто тебе пропойце подаст, а? На косу-то?
-    Ты, Авдотья, на меня не ори. Разошлась баба. Гляди на нее. Я вот сейчас встану и проучу
тебя хорошенечко, чтобы мужу не перечила.
Отставив косу в сторону дед постучал по столу кулаком и не рассчитав силы, ударил слишком
сильно, отбив себе руку.
-    Ах ты, старый хрыч, да я тебя…
Тут баба Дуня выскочила на улицу. Впереди нее, хлопая крыльями и истерично кудахча,
вылетела перепуганная курица. Дед Егор жалобно что-то залепетал и, прикрывая рукой голову,
немного сполз под стол.
-    Бог помощь, хозяева, - сказал Матвей из-за невысокого забора. - А я тут мимо проходил,
решил проведать, рыба-камбала.
-    Принесла нелегкая, - проворчала баба Дуня, - Егор, нальешь ему, окаянному, есть не дам.
-    Да ну хватит тебе, Дуняш, человек в гости к нам заходит, а ты его так прямо с крыльца
принимаешь, мать честная. Что он о тебе подумает? Поди, вон, у тебя уж картошка подгорела.
-    Ай, - взвизгнула бабка и, приподняв подол, торопливо заковыляла на кухню. - Ты, Матвей,
проведал людей и иди себе, - крикнула она уже от плиты, раздраженно мешая в сковороде
картошку.
-    Ладно, ладно тебе, не ори, - нарочито негромко ответил ей Егор. - А ты, Матвеюшка,
присаживайся, не обращай на нее внимания, она, мать честная, совсем на старости лет из ума
выжила.
-    Егор, похмелиться бы, - жалобно прошептал Матвей, - с утра маковой росинки не было.
-    Пойдем тогда, Матвеюшка, за ограду с тобой прогуляемся, - понимающе поднялся из-за
стола Егор. - У меня там в крапиве…
-    Куда пошел, - крикнула из окна баба Дуня, - никак к крапиве? Так там уже ничего нету,
сиди точи.
-    Вот ведьма, - сплюнув, процедил дед.
Матвей скис.
-    Рыба-камбала, может ей хлеба дать, а, Егор? У меня есть тут с собой буханка одна...
-    Дунь, а, Дунь. Человек нам тут хлеба принес.
-    Где это, - вытирая руки о фартук, выглянула из окна бабка. - Матвей, что ль принес?
Похмелиться, что ль надо?
-    Надо, баба Дунь, ой как надо, - жалостливо попросил извозчик.
-    Ну иди на кухню, - подобрев, сказала баба Дуня. - А ты куда? Ты сиди точи! - крикнула
она, увязавшемуся было Егору.
-    Так что ж это? Матвей один что ли пить будет, мать честная, - возмутился тот. - Ты, Дунь,
совсем уже того. Так ведь нельзя. Не по-человечески так…
-    Один, - отрезала баба Дуня.
-    Один, - вздохнул Матвей.
-    Ишь! Один! - проворчал дед. - Мать честная.
Похмелившись, Матвей заметно повеселел. Он уселся рядом с Егором за столик под яблоней и
завел неторопливую беседу.
-    Что, дед, видал грибов в лесу нынче сколько?
-    Да-а, не к добру это. К беде…
-    Косу не по грибы точишь? - пошутил Матвей.
-    А ты не шуткуй, - строго перебил его Егор, - тут смешного ничего нет. Плохая это примета.
Вот, - начал вспоминать он, - в сорок первом вот аж в начале июня, знаешь. сколько грибов в
лесу было. А, Дунь? - повернулся он к окну. - Помнишь, говорю, сколько грибов перед войной
было? Тьма, одно слово. И что вышло? Двадцать второго немец напал… Во, как, -
многозначительно поднял палец дед. - Быть беде.
-    Ну, Егор, беде, не беде, а на зиму я грибочков себе точно насушу.
-    А в девяносто шестом, - не обращал внимания Егор, - грибов тоже полно было. Меньше,
правда, чем в сорок первом, но все равно много.
-    А что в девяносто шестом случилось? - ухмыльнулся Матвей, - баня твоя тогда сгорела,
кажись?
-    Эх, мать честная, ты даешь. Историю родного Союза не знаешь. В девяносто шестом
чеченские оккупанты на нас напали. И баня в той же категории совпадений, - сотворив
таинственно умное лицо, сказа дед.
-    И что ж теперь, войны нам, рыба-камбала, ждать?
-    Ну почему войны? Война - явление редкое. Грибы к войне не часто появляются. Скорее
всего другое какое несчастье случится.
-    Какое же, Егор?
-    А я почем знаю. Я знаю только, что грибы не к добру, а там… Мое дело сторона. Я
предупреждал.
-    Я не знаю Егор, ты, наверное, рыба-камбала, совсем на старости сума сходить стал.
Сказав эти слова, Матвей достал из-за пазухи журнал: «Наука и жизнь», который он
позаимствовал в местной библиотеке. Положил его на стол и заботливо вырвал прямоугольный
кусочек бумаги.
-    Вот те на! - воскликнул дед Егор, - это ж надо, а потом удивляется, мол, не знаю ничего.
Что же это ты, журнальчик-то взялся раскуривать, больше некуда табачок заворачивать? Ты бы
окаянный у меня спросил, прежде чем поганить-то!
-    Да, ты что взъелся-то, там глупости написаны какие-то, - придвинув журнальчик к себе
поближе, пробубнил Матвей. - Его все равно никто не читал, а я к Любане в библиотеку
зашел, дай думаю, прихвачу.
-    А ну, - выхватив у Матвея «науку и жизнь», рявкнул Егор. Перелистывая страницы, он
сделал задумчивое лицо, всматриваясь в черно-белые фотографии. Матвей тем временем
торопливо свернул «козью ножку» и тут же закурил, дабы дед не отнял и этот кусочек.
-    Вот ты Матвеюшка, журнальчик-то раскуривать начал, а поди и не странички не прочел!?
А тут, ведь все умными людьми понаписано. - Егор остановил свой взгляд на том листе, где
вырвал кусок Матвей и почесал подбородок! - Вот глянь, испохабил статейку, а может тут
полезное что было. У тебя зрение хорошее?
-    Не жалуюсь, рыба-камбала.
-    Тогда на вот, прочитай.
-    Алгебра и гармония, - протянул он и замолчал.
-     Ну, а дальше что?
Матвей посмотрел сначала на деда, потом на тлеющую «козью ножку», - дальше нет ничего.
-    Вот! - Многозначительно произнес Егор. - А ты знаешь, что такое алгебра и гармония?
-    Ну, а чего ж тут не знать, Алгебра это, как ее, ну математика там, что ж ты меня Егор, за
глупого держишь. Я как никак, рыба-камбала, восемь классов закончил, дай бог не соврать, в
шестьдесят пятом. А математика мне твоя вместе с этой гармонией, как собаке пятая нога, ни
к чему она мне понимаешь. Деньги я посчитать могу, курей своих тоже, вот тебе дед и алгебра
вся.
-    Эх, серый ты человек, - вздохнул Егор. - Вот я человек старый и из всей школы класса три
всего закончил, а однако интересуюсь, журналы там всякие и газеты попросту не раскуриваю.
Да вот, хоть глянь на яблоньку, ты думаешь от чего у меня такие яблочки сладкие?
-    Так по чем же мне знать, рыба-камбала, - пожал Матвей плечами.
-    А я тебе скажу, в журнале вычитал, - гордо ответил Егор.
Из окна высунулась Дуня. Строго посмотрев в сторону мужиков, сплюнула и закричала: - Да,
что ты его слушаешь, залил глаза и пудрит тебе мозги, он же в жизни не чего не читал!
-    А ты старая не ори, почем тебе знать, что я читал.
-    Матвей, - смеясь, заголосила бабка, - если он тебе про яблоню рассказывает, так это нам
агроном один городской все сделал, за то что мы его приютили, так это уж лет двадцать назад.
-    Вот и я говорю, агроном он пади журналы-то не раскуривает, - чуть покраснев, сказал дед.
-    Нет, рыба-камбала, агроном он на то и агроном, а мы люди простые, нам эта алгебра, а тем
более гармоника…
-    Гармония, - поправил Егор.
-    Вот, вот, рыба-камбала, гармония, задором мне не нужна. А яблочки у меня в огороде и без
того не кислые. Так, что Егор, нечего себе голову забивать, пойдем-ка лучше к Василию
зайдем, давно я его рыжей бороды не видел.
Ну, пойдем, - оперившись на костыль, согласился Егор. - Матвей ты журнальчик-то прибери,
прибери, а то ведь пропадет. Да ничего страшного, я могу еще в библиотеку сходить, уж
больно мне Любанька там симпатична.

Алгебра и гармония
		Сочинения
					Дмитрий Щелоков

				Опубликовано в журнале "Наша улица"
	Одноногий дед Егор, ветеран Великой Отечественной по своему обыкновению сидел за низеньким столиком в саду и точил косу. Он усердно плевал на точильный камень, водил по острию грязным большим пальцем и покачивал головой. Его подруга жизни, толстая баба Дуня, жарила на кухне картошку и присматривала за ним из окна. - Дунь, а Дунь, - лениво протянул дед, - косу бы новую надо. Эта что-то совсем сточилась. Мне ее в пятьдесят втором помнится покойный Семен, сосед наш, подарил, царствие ему небесное. С того раза, Дунь, коса совсем источилась. - Ты точи, точи. Косу ему новую, - недовольно бросив щепотку соли в сковороду, крикнул бабка. - А деньги где возьмешь? Кто тебе пропойце подаст, а? На косу-то? - Ты, Авдотья, на меня не ори. Разошлась баба. Гляди на нее. Я вот сейчас встану и проучу тебя хорошенечко, чтобы мужу не перечила. Отставив косу в сторону дед постучал по столу кулаком и не рассчитав силы, ударил слишком сильно, отбив себе руку. - Ах ты, старый хрыч, да я тебя… Тут баба Дуня выскочила на улицу. Впереди нее, хлопая крыльями и истерично кудахча, вылетела перепуганная курица. Дед Егор жалобно что-то залепетал и, прикрывая рукой голову, немного сполз под стол. - Бог помощь, хозяева, - сказал Матвей из-за невысокого забора. - А я тут мимо проходил, решил проведать, рыба-камбала. - Принесла нелегкая, - проворчала баба Дуня, - Егор, нальешь ему, окаянному, есть не дам. - Да ну хватит тебе, Дуняш, человек в гости к нам заходит, а ты его так прямо с крыльца принимаешь, мать честная. Что он о тебе подумает? Поди, вон, у тебя уж картошка подгорела. - Ай, - взвизгнула бабка и, приподняв подол, торопливо заковыляла на кухню. - Ты, Матвей, проведал людей и иди себе, - крикнула она уже от плиты, раздраженно мешая в сковороде картошку. - Ладно, ладно тебе, не ори, - нарочито негромко ответил ей Егор. - А ты, Матвеюшка, присаживайся, не обращай на нее внимания, она, мать честная, совсем на старости лет из ума выжила. - Егор, похмелиться бы, - жалобно прошептал Матвей, - с утра маковой росинки не было. - Пойдем тогда, Матвеюшка, за ограду с тобой прогуляемся, - понимающе поднялся из-за стола Егор. - У меня там в крапиве… - Куда пошел, - крикнула из окна баба Дуня, - никак к крапиве? Так там уже ничего нету, сиди точи. - Вот ведьма, - сплюнув, процедил дед. Матвей скис. - Рыба-камбала, может ей хлеба дать, а, Егор? У меня есть тут с собой буханка одна... - Дунь, а, Дунь. Человек нам тут хлеба принес. - Где это, - вытирая руки о фартук, выглянула из окна бабка. - Матвей, что ль принес? Похмелиться, что ль надо? - Надо, баба Дунь, ой как надо, - жалостливо попросил извозчик. - Ну иди на кухню, - подобрев, сказала баба Дуня. - А ты куда? Ты сиди точи! - крикнула она, увязавшемуся было Егору. - Так что ж это? Матвей один что ли пить будет, мать честная, - возмутился тот. - Ты, Дунь, совсем уже того. Так ведь нельзя. Не по-человечески так… - Один, - отрезала баба Дуня. - Один, - вздохнул Матвей. - Ишь! Один! - проворчал дед. - Мать честная. Похмелившись, Матвей заметно повеселел. Он уселся рядом с Егором за столик под яблоней и завел неторопливую беседу. - Что, дед, видал грибов в лесу нынче сколько? - Да-а, не к добру это. К беде… - Косу не по грибы точишь? - пошутил Матвей. - А ты не шуткуй, - строго перебил его Егор, - тут смешного ничего нет. Плохая это примета. Вот, - начал вспоминать он, - в сорок первом вот аж в начале июня, знаешь. сколько грибов в лесу было. А, Дунь? - повернулся он к окну. - Помнишь, говорю, сколько грибов перед войной было? Тьма, одно слово. И что вышло? Двадцать второго немец напал… Во, как, - многозначительно поднял палец дед. - Быть беде. - Ну, Егор, беде, не беде, а на зиму я грибочков себе точно насушу. - А в девяносто шестом, - не обращал внимания Егор, - грибов тоже полно было. Меньше, правда, чем в сорок первом, но все равно много. - А что в девяносто шестом случилось? - ухмыльнулся Матвей, - баня твоя тогда сгорела, кажись? - Эх, мать честная, ты даешь. Историю родного Союза не знаешь. В девяносто шестом чеченские оккупанты на нас напали. И баня в той же категории совпадений, - сотворив таинственно умное лицо, сказа дед. - И что ж теперь, войны нам, рыба-камбала, ждать? - Ну почему войны? Война - явление редкое. Грибы к войне не часто появляются. Скорее всего другое какое несчастье случится. - Какое же, Егор? - А я почем знаю. Я знаю только, что грибы не к добру, а там… Мое дело сторона. Я предупреждал. - Я не знаю Егор, ты, наверное, рыба-камбала, совсем на старости сума сходить стал. Сказав эти слова, Матвей достал из-за пазухи журнал: «Наука и жизнь», который он позаимствовал в местной библиотеке. Положил его на стол и заботливо вырвал прямоугольный кусочек бумаги. - Вот те на! - воскликнул дед Егор, - это ж надо, а потом удивляется, мол, не знаю ничего. Что же это ты, журнальчик-то взялся раскуривать, больше некуда табачок заворачивать? Ты бы окаянный у меня спросил, прежде чем поганить-то! - Да, ты что взъелся-то, там глупости написаны какие-то, - придвинув журнальчик к себе поближе, пробубнил Матвей. - Его все равно никто не читал, а я к Любане в библиотеку зашел, дай думаю, прихвачу. - А ну, - выхватив у Матвея «науку и жизнь», рявкнул Егор. Перелистывая страницы, он сделал задумчивое лицо, всматриваясь в черно-белые фотографии. Матвей тем временем торопливо свернул «козью ножку» и тут же закурил, дабы дед не отнял и этот кусочек. - Вот ты Матвеюшка, журнальчик-то раскуривать начал, а поди и не странички не прочел!? А тут, ведь все умными людьми понаписано. - Егор остановил свой взгляд на том листе, где вырвал кусок Матвей и почесал подбородок! - Вот глянь, испохабил статейку, а может тут полезное что было. У тебя зрение хорошее? - Не жалуюсь, рыба-камбала. - Тогда на вот, прочитай. - Алгебра и гармония, - протянул он и замолчал. - Ну, а дальше что? Матвей посмотрел сначала на деда, потом на тлеющую «козью ножку», - дальше нет ничего. - Вот! - Многозначительно произнес Егор. - А ты знаешь, что такое алгебра и гармония? - Ну, а чего ж тут не знать, Алгебра это, как ее, ну математика там, что ж ты меня Егор, за глупого держишь. Я как никак, рыба-камбала, восемь классов закончил, дай бог не соврать, в шестьдесят пятом. А математика мне твоя вместе с этой гармонией, как собаке пятая нога, ни к чему она мне понимаешь. Деньги я посчитать могу, курей своих тоже, вот тебе дед и алгебра вся. - Эх, серый ты человек, - вздохнул Егор. - Вот я человек старый и из всей школы класса три всего закончил, а однако интересуюсь, журналы там всякие и газеты попросту не раскуриваю. Да вот, хоть глянь на яблоньку, ты думаешь от чего у меня такие яблочки сладкие? - Так по чем же мне знать, рыба-камбала, - пожал Матвей плечами. - А я тебе скажу, в журнале вычитал, - гордо ответил Егор. Из окна высунулась Дуня. Строго посмотрев в сторону мужиков, сплюнула и закричала: - Да, что ты его слушаешь, залил глаза и пудрит тебе мозги, он же в жизни не чего не читал! - А ты старая не ори, почем тебе знать, что я читал. - Матвей, - смеясь, заголосила бабка, - если он тебе про яблоню рассказывает, так это нам агроном один городской все сделал, за то что мы его приютили, так это уж лет двадцать назад. - Вот и я говорю, агроном он пади журналы-то не раскуривает, - чуть покраснев, сказал дед. - Нет, рыба-камбала, агроном он на то и агроном, а мы люди простые, нам эта алгебра, а тем более гармоника… - Гармония, - поправил Егор. - Вот, вот, рыба-камбала, гармония, задором мне не нужна. А яблочки у меня в огороде и без того не кислые. Так, что Егор, нечего себе голову забивать, пойдем-ка лучше к Василию зайдем, давно я его рыжей бороды не видел. Ну, пойдем, - оперившись на костыль, согласился Егор. - Матвей ты журнальчик-то прибери, прибери, а то ведь пропадет. Да ничего страшного, я могу еще в библиотеку сходить, уж больно мне Любанька там симпатична.
			в начало