Дмитрий Щелоков пишет много и на самые разные темы. О чем он только
и о ком только не пишет. От деревенских людей, участников гражданской войны до какого-то Уильяма МакДембри XIX века, капитана потерпевшего кораблекрушение недалеко от Бермудских островов корабля. Место действия - и в Туркмении, и в Чечне, и в Манчджурии, и т.д. Ему есть, что сказать и именно свое, к чему неравнодушен в жизни, а убеждает этом рассказ «За покупками». И прежние рассказы Щелокова о деревне выделялись среди его других, выделялись своей, я бы сказал, предметностью. И это неслучайно, потому что автор любит деревню. И пишет он не вообще о деревне вне времени и пространства. Он знает страшные даты народной истории. Вот рассказ «Волк». Назван год - 1947. Что это за время? Второй послевоенный год. Голод. Если бы это было на Смоленщине - то вспомнились бы остовы печей, другие остатки сожженных, разоренных немцами деревень, землянки. Но в этом рассказе - Владимирщина, и последствия войны здесь - одичание природы, стаи волков, при целости деревень как бы висящие в воздухе бедствия голодного времени, к чему чуток молодой автор. И вот этот рассказ «За покупками». Сколько написано о безлюдной деревне! Но наш автор нашел свой тон, свое сочувствтие. Он не сен-ти-мен-таль-ни-ча-ет (трудное в данном случае слово), не умиляется какой-то «бабушкой Маней». Он называет свою старушку даже по фамилии - Шелкова. Кстати, данная фамилия, без нажима, естественно передающая что-то теплое, мягкое, в деревенской старушке, не убитой многострадальной жизнью. И эти… нет, не воспоминания, а обрывочные мысли ее по дороге на лыжах за нехитрой провизией, мысли о своем военном детстве, потерянных талонах на хлеб. И все последующее описано живо, зримо, добрый разговор с продавцом на продуктовой машине Асланом, возвращение домой, встреча со стаей собак, когда от страха он чувствует «частые удары собственного сердца». И тут автор находит неожиданную подробность. Возможно, она и несколько условна, «экзальтированна», могла бы показаться и совсем фальшивой в восприятии старухи, прибитой страхом к земле, но автору не изменяет здесь то, что можно назвать тонким психологическим чутьем. Старуха у него «легла на спину и уже не хотела шевелиться». И в этот момент звезда может действительно для нее «пульсировать», хотя само это слово для нее и не очень свое, деревенское. И все-таки выразительно. Виден в конце рассказа и тракторист, который выручает увязшую посреди поля старуху. Ночью он расчищал дорогу, имея одновременно задание раздавать листовки жителям в качестве заманки на предстоящих выборах нового губернатора. Вроде бы «мелочь», но как типично для «демократических» избирательных нравов. Автор сроднился со своей Герасимовной, и поэтому она не стилизована, не архаична, а вполне натуральна, какой и может быть в жизни, скудеющей такими характерами. Отчасти это и потому удача, что автор отошел от своего прежнего увлечения деформированной под «народную речь» лексики деревенских людей. В этом рассказе особенность речи героини не в утрированных словечках, а в складе ее мышления. Другой рассказ Дмитрия Щелокова «Параллельный мир» - о бомжах. Причем психологически с ним связана другая линия - выбор человеком в кризисную фазу своего быта из всех возможных путей высшего из них - нравственного подвига. Герой рассказа Олег Борисович болен раком - зная о своей обреченности, он решает последний остаток своей жизни обратить в заботу о бомжах, предоставить в их распоряжение свой дом. Кто такой бомж - человек без определенного места жительства - мы обычно знаем понаслышке. А если кто испытал это на себе? Дочь Толстого рассказывала, какой ужас бездомности испытали они с отцом, когда ушли из Ясной Поляны, пустились в странствование; не находили себе места под крышей. Уже на станции Потапово расположились в комнате начальника станции, где все казалось Льву Николаевичу неудобным, несносным, чужим. Но ведь одно дело - временная бездомность, ну а если был бомжом всю жизнь? Какая масса людей еще недавно, до так называемой «перестройки» живших нормальной жизнью, оказалась выброшенной на улицу на всякие муки, часто на гибель. Как-то в Тропаревском парке на Юго-Западе Москвы услышал я от прохожих, что послали за милицией - в овраге повесился бомж. Я даже дату записал - 21 апреля 2003 года, можно узнать в милиции. В том же парке прячутся в землянках, под охраной собак, эти несчастные люди - впрочем, как и в этом рассказе Щелокова. Есть место в рассказе, которое может быть внятно каждому, в ком жива человеческая способность поставить себя на место страждущих, сочувствовать им, порадоваться пусть случайной их удаче. Вот они, бедолаги, получили от своего благодетеля ключ, подходят к его дому, не верят, что возможно чудо, ночевка в теплом жилье, что можно выспаться спокойно, не бояться, что тебя выследят, схватят, изобьют, а может быть и убьют. И это вступление гонимых в иное состояние, какой-то благодатной, пронзительной домовитости передано автором. |
||||