Зоя
|
|||||||
Опубликовано в журнале "Московский вестник"
|
|||||||
Небо все в мелкую крошку. Темное оно и бесконечно глубокое. Песок чуть остыл - приятно
ступням.            - Давай я понесу твои сандалии, - не глядя в ее сторону, сказал он.
           Она молча протянула их: старенькие, стоптанные, совсем невесомые.            - Зоя, ты, почему все молчишь?            - Молчишь, - полушепотом пропела она. Голос ее такой тихий, легкий, будто трава шумит в поле. Не знал бы он, что она идет рядом, то скорее подумал бы, что ему показалось.             - Молчишь, молчишь, - повторила она, слушая, как шуршит на языке  слово, - а если я бы была немой, не могла бы говорить, а только мычала,  ты бы пошел со мной?              - Пошел бы, - в нос пробубнил он. - Ты же не немая. Да если бы…              - Рома, смотри, смотри… то синяя, то вроде зеленцой отдает! - не дала она ему договорить и вытянула свою худую руку к небу.               - Чего?               - Да вон же,  звезда, неужели не видишь?  -  Они прошли еще немного и встали под мерцающим, сгорбившимся фонарем. Свет его, немощный и бледный, растянул уродливую тень на тропинке. Из темноты кто-то чуть слышно засмеялся.            - Гуляете, голубки!? - как-то громко прозвучали в тишине слова. И снова чуть слышные смешки и перешептывания.             - Ромка, ты кудай-то девку повел, а? - зазвенел в темноте мальчишеский голос. Зоя взглянула в сторону лавки, туда, где виднелись темные силуэты и две светящиеся точки от зажженных сигарет. Глаза у нее заблестели, сузились. Она  как-то неуклюже развернулась, словно приготовившись  к защите. Рома опустил голову, спрятал сандалии за спину, поглядывая искоса на говорящих.             - Пойдем, пойдем, - взял он ее за руку. Зоя вздрогнула:  ладошка у нее была маленькая и холодная. Рома потянул ее  в темноту, подальше от людских глаз.  Зоя  несмело, сжав горячие мокрые пальцы Ромы,  покорно пошла за ним.              - Зойка, - уже более громкий и наглый девчачий крик за спиной, - чего это ты там прячешь, картошку, что ли?!              Рома почувствовал, как  Зоя  сильнее прижалась к нему. Вот уже улица позади и тот одинокий  фонарь чуть виден…. Они спустились по неровной тропинке с горки к ручью. Зоя шла  медленно, спотыкаясь….              - Как тут хорошо!              - Я тут часто бываю.              - Ты сюда водишь девушек? - посмотрела она на него. На ее белом лице появилась чуть заметная улыбка, она поправила выбившуюся прядь волос и присела на старое бревно.              - Ну что ты глупости говоришь? - Рома сел рядом. Тишина. Только журчание ручья в глинистом русле и дыхание ….
Сейчас силуэт Зои проявился; луна способна показать, кажется, все самое главное, без обмана, только четкие линии. Он смотрит на ее округлый лоб, на маленький аккуратный нос, на завиток волос, в кольце которого мерцает звезда, отдавая то синевой, то еле заметным зеленым светом. А Зоя смотрит вдаль, к горизонту, туда, где небо почти никогда не бывает темным, где заканчивается, расплывается за макушками деревьев ночь, и на лице ее лежит непонятная нежность. Рома подался к ней, она чуть повернулась и крепче сжала его ладонь. Она вся дрожала. Он положил ей руку на спину и тут же отскочил в сторону.
           - Что ты? -  ошалела Зоя.            - Извини, - замялся он.            - Я тебе противна?!            - Нет.            - Тебе неприятен мой горб?!            Горб - словно удар грома!  Он не мог себе представить, что она, что вообще можно произнести это слово в слух. Горб, словно гроб, или грубость, в голове Ромы все перемешалось, лицо его горело, он не знал, что нужно сказать, руки его затряслись. Он почувствовал, как со стороны ручья потянуло болотиной.- Нет-нет, я просто…. - оправдывался он. - Ты мне, правда, нравишься, я даже  не  обращаю на него внимания, честно!               Он сел на землю обхватил ее ноги.               - У тебя шрам.                Рома аккуратно провел по выпуклому бугорку на коже.               - Но…,   почему ты со мной?               - Ну, тихо, не плачь. Ты же самая…               - Глупенький, - она прижалась к его волосам - губы ее горели. Рома молчал.               - Ты никогда не думал, что мы как бабочки. Ну, понимаешь. Ведь вот посмотришь, ползет гусеница, страшная, уродливая, даже прикоснуться боишься, а она завернется в куколку, словно в гробик. Понимаешь, она умирает и потом рождается снова. Она прекрасная, совсем не такая как была раньше. А может, и мы здесь только начинаем, а потом там, - она снова посмотрела на горизонт. - Мы переродимся. Чем некрасивее мы здесь, тем лучше будет там?              - Бабочки? - Повторил Рома. Он хотел еще что-то сказать, но только засопел и уставился на кончики своих грязных ботинок.              - А мне так хочется поскорее умереть.              - Да ты что?!              - Да это  совсем не страшно, я только закрою глаза, словно засну, а когда открою, то  все будет по-другому.             - Я же тебе говорил, врачи....              - Поцелуй меня, - прошептала она, чуть заметно улыбнувшись, когда Рома  уходил от ее дома.          Зоя стояла на крыльце, ссутуленная и дрожащая от ночного холода. Сейчас она была похожа на маленькую старушку. - Ты придешь ко мне завтра?            - Приду, и завтра и послезавтра, - старался он говорить как можно тише, то и дело оглядываясь.- Рома быстрыми шагами уходил от ее дома. Он слышал, что еще какое-то время она шла тихонько поодаль от него, а потом долго смотрела вслед, пока он совсем не растворился в темноте улицы…. Остановившись Рома оглянулся, там возле дерева ему померещился силуэт. Он пригляделся. Это была всего лишь старая береза с огромным наростом.          -Дурак! - сказал он сам себе. Подошел к колонке и опустил голову под ледяную струю воды. Потом свернул в проулок, поднялся на крыльцо большого кирпичного дома и со всей силы заколотил в дверь. Вмиг взвыли все соседские собаки.        Дверь отворилась, на пороге появился заспанный с полосой от подушки во все лицо паренек.          - До утра не мог дождаться?       - Долг платежом красен.        -Ну что, будем еще в карты играть, мы тебе наказание похлеще придумаем.          - Обойдусь,   как-нибудь.       - А хороши вы были,  прям парочка. Целовал?         - Слово даю.         - Ну,  верю, верю.          - Заходи завтра.          Уже успокоились собаки. Снова ни шороха на улице. Смотрит Зоя в окошко, на далекий
сгорбившийся фонарь и улыбается, теребя в руках Ромин василек. На улице ни одной живой души, только рисуется в темноте темный силуэт и пропадает...обман зрения. Глаза у Зои закрываются, но она борется с этой слабостью, она не хочет спать, ей не нужен завтрашний день, пусть он придет позже... |
|||||||